Botanical Gardens: Past and Present

pdf-version

Botanical Gardens: Conservation of Terminological Diversity

Исчезновение отдельных таксонов – одно из неизбежных последствий биологической эволюции. Заметное ускорение этого процесса, отмечаемое в наши дни (Chapin et al., 2000), дает некоторым авторам повод утверждать, что имеет место «шестое массовое исчезновение видов» (Sinclair, 2000).

Роль «флагмана» в деле сохранения фиторазнообразия с готовностью взял на себя Международный совет ботанических садов по охране растений (МСБСОР, BGCI). Соответствующие меры подробно и поэтапно прописаны в документах этой организации (Международная программа…по охране растений, 2000). Возникает, однако, вопрос: насколько реалистичны подобные планы? И прежде всего – соразмерно ли «водоизмещение» этих «современных ковчегов» (Oldfield, 2010) масштабам проблемы?

Для ответа на этот вопрос обратимся к принадлежащему МСБСОР информресурсу GardenSearch – в настоящее время он содержит данные о 3709 институциях, объединенных под общим названием «ботанические сады» (БС). Впрочем, знакомство с представленными в нем объектами вызывает немало вопросов. Так, например, в отведенном БС США разделе (1019 записей) в изобилии представлены мемориальные и иные парки, зоологические сады, аквариумы, кладбища, музеи, фермы, фонды, различные организации, банки семян и пр. Особого упоминания заслуживает раздел Украины: на протяжении многих лет в нем бессменно фигурируют две ссылки на каталоги растений (Филимонов; 2012а, б).

Полагаем, что эти (а также и другие) казусы не случайны и носят системный характер. С одной стороны, «долгожительство» книжных изданий в списке БС свидетельствует об отсутствии сколько-нибудь ответственного администрирования страниц интернет-ресурса. С другой стороны, видимость легитимности «видовому разнообразию» институций, причисляемых к ботаническим садам, могут придавать инициативы известных и авторитетных учреждений. В частности, Арборетум Мортона в 2011 году анонсировал создание сетевого ресурса ArbNet и ассоциированной с ним программы аккредитации. В рамках последней практически любой объект может быть назван арборетумом (т.е. разновидностью БС) при соблюдении двух условий:

• самоидентификация заявителя в качестве арборетума;
• подтверждение соответствия определенным требованиям (планирование деятельности, присутствие некоторого числа растений, наличие штатных работников или волонтеров, реализация образовательных или публичных программ, проведение исследований на древесных растениях или работ по сохранению последних).

Заявку на получение аккредитации могут направить:

• ботанические сады и арборетумы;
• мемориальные комплексы;
• кампусы колледжей;
• кладбища;
• зоопарки;
• городские насаждения древесных пород;
• корпоративные кампусы;
• дома престарелых;
• природные заповедники;
• муниципальные парки.

Аккредитованные в качестве арборетумов институции делятся на четыре категории (уровня), однако недоумение вызывают критерии, открывающие доступ на ту или иную ступень: I уровень – не менее 25 единиц древесных растений (одного или разных видов?), а также наличие одного или нескольких штатных работников/волонтеров; II уровень – не менее 100 древесных растений, а также наличие лиц, работающих на платной основе; III уровень – не менее 500 древесных растений, а также куратор коллекции, работающий на платной основе; IV уровень – наличие в штате высококвалифицированных специалистов, публикующих результаты своей работы, курирующих коллекции древесных пород в рамках программы сохранения и т.д.

Несложно представить ситуацию, когда один арборетум, имеющий в коллекции 499 образцов древесных пород, будет отнесен ко II уровню, а другой, располагающий (при прочих равных условиях) 500 видами, поднимется на III уровень. Ясно, что перечисленные критерии носят исключительно формальный характер. А как же качественный состав коллекций, наличие или отсутствие исчезающих видов, результаты научной деятельности сотрудников, масштабы и сложность реализуемых ими проектов? По-видимому, в данном случае они значения не имеют.  

Отсутствие адекватного «входного контроля» может привести к тому, что со временем в ряды БС США вольются (а там и начнут доминировать!) психиатрические лечебницы, пенитенциарные учреждения, крематории и т.п. Такая возможность уже не выглядит чем-то из ряда вон выходящим, поскольку Ассоциация общественных садов (American Public Gardens Association, США) на своем сайте приводит примеры кладбищ, реализующих образовательные проекты для местных (и пока-что здравствующих) жителей. Более того, по мнению учредителей данной ассоциации, ботаническим может считаться любой сад, отвечающий следующим критериям:

• сад открыт для публики по крайней мере часть рабочего дня;
• сад функционирует как эстетический объект, площадка для проведения исследований и/или реализации образовательных программ;
• сад ведет документированный учет культивируемых растений;
• в саду работает как минимум один специалист (на платной или безвозмездной основе);
• посетители сада могут идентифицировать растения по этикеткам, путеводителям или иным способом.

Складывается впечатление, что ради «эффектных» показателей инициаторы такой аттестации готовы (при соблюдении несложных формальностей) присвоить статус БС (арборетума) чуть ли не каждому, кто того пожелает. В этой связи можно вспомнить сообщение Бюро переписи населения США о том, что с 1930 по 1935 год в стране резко возросло число ферм. Впоследствии выяснилось, что определение фермерских хозяйств, которым руководствовалось ведомство, в указанный период изменилось, благодаря чему их ряды пополнили почти 300 тысяч объектов, которые раньше просто не подлежали учету (Хафф, 2015, с. 98).

Неудивительно, что подобное положение дел уже не устраивает профессиональное сообщество. Отсутствие единства в вопросе о том, что представляет собой БС (Heywood, 1987; Wyse Jackson, 2009), все чаще вынуждает специалистов прибегать к предварительной сортировке и уточнению сведений, публикуемых GardenSearch и аналогичными интернет-порталами (Кузеванов и др., 2010; Филимонов, 2012 а,б; 2014; Pautasso, Parmentier, 2007; Golding et al., 2010). Разумеется, ни один список БС, полученный в результате такого «искусственного отбора», не будет ни всеобъемлющим, ни окончательным, но в любом случае – достаточно субъективным (Международная программа … по охране растений, 2000).

Впрочем, четкость и недвусмысленность формулировок нужна не только при составлении международных программ. Различия в употреблении и толковании терминов могут препятствовать осуществлению эффективного обмена научной информацией (Гвишиани, 1983), а в чем-то даже предопределять характер задач, которые ставят перед собой отечественные ботанические сады (Гельтман, 2011).

Не менее научной деятельности, в четкой терминологии нуждается и сфера законотворчества. Это тем более важно, что в Российской Федерации, например, законодательство позволяет предоставлять БС (как особо охраняемой природной территории, образовательному или научному учреждению) определенные преференции в части налогообложения земельных участков и прав собственности на землю.

С учетом вышеизложенного необходимость уточнения ключевых признаков, вычленяющих БС из общей массы сходных объектов, представляется еще более актуальной. Первым шагом в указанном направлении может стать ревизия имеющегося терминологического «багажа».

Разумеется, объем отдельной статьи не позволяет представить обзор всех публикаций, так или иначе касающихся данной проблемы. Поэтому при обсуждении вопроса о том, как общеупотребительное («бытовое») словосочетание «ботанический сад» вошло в оборот и в дальнейшем трансформировалось в соответствующий термин, мы ограничимся преимущественно примерами из статей, опубликованных с XVIII в. и по настоящее время в отечественных энциклопедических словарях и справочниках.

Выбор указанных источников специальной лексики был обусловлен рядом причин. Во-первых, как правило, в каждой статье энциклопедии приводятся термин и соответствующее ему определение, а также информация об объекте, обозначаемом этим термином (Квитко и др., 1986). Во-вторых, энциклопедии могут содержать важные сведения об условиях появления и семантическом окружении терминов (Гринев-Гриневич, 2009). В-третьих, они нередко (наряду с актами законодательства) используются в судебной практике (Бычков, 2012). А потому не может не вызывать удивления тот факт, что ни историки науки, ни историографы истории науки не обращались к ним на протяжении долгого времени (Кузаков, 1991).

Понятие «ботанический сад» в справочной литературе

Прежде, чем приступить к обсуждению существующих определений БС, уточним, что представляют из себя термины и по каким правилам они образуются.

В процессе развития науки сформировался специальный научный язык (Ольшки, 1933). Нередко его приравнивают к средствам научной деятельности, тогда как соответствующие языковые средства – к научным инструментам (Бернал, 1954). По мнению специалистов, к числу последних следует относить и термины (Гринев-Гриневич, 2008; Лейчик, 2007), причем формирование терминологии предлагается рассматривать в качестве завершающего этапа научного исследования (Гвишиани, 2017, с. 7). Количественную оценку частоты использования терминов предлагается даже использовать для формализованной оценки вклада учёного в развитие науки (Марков. 2020).

Однако, как это ни парадоксально, общепринятого определения самого понятия «термин» до сих пор не существует (Лейчик, 2007; Шелов, 2010). Поэтому в рамках данного обсуждения термином мы будем называть «слово или словосочетание, соотнесенное со специальным понятием, явлением или предметом» (Лантюхова и др., 2013).

Классический способ определения понятия заключается в указании рода данного понятия (отвечает на вопросы: что? или кто?) с присоединением его видового (отвечает на вопросы: для чего? с какой целью? и т.п.) отличия (Челпанов, 2010, 26). Например, «ДРЕВО, ДЕРЕВО, ДЕРЕВЬЯ (Arbor) – многолетние растения, обладающие твердым, деревянистым стеблем – стволом» (Щербакова, 1960, с, 311). В данном случае отражением родовой принадлежности объекта служит словосочетание «многолетние растения», видовым признаком – наличие у последних твердого деревянистого ствола. Интересно, что в XVIII в. словом «термин» обозначали срок (Болотов, 2013).

В ситуации, когда создание дефиниции с указанием ближайшего рода не представляется возможным, в качестве таковой нередко перечисляют непосредственные видовые понятия, в совокупности и составляющие новое понятие. Если же необходимо привести дополнительные сведения об условиях применения термина либо понятия, вслед за дефиницией допускается вводить примечания, которые отделяются от последней при помощи точки или же точки с запятой (Гринев-Гриневич, 2009, с. 114). Важно то, что в любом случае термин должен обозначать один-единственный предмет (Горский, 1974, с. 305).

Долгое время в русском языке господствовала так называемая народная терминология и лишь в последние два десятилетия XVIII в. наметились первые шаги по формированию языка отечественной науки, составлению научных словарей и учебных руководств (Головин, Кобрин, 1987; Итунина, 1999).

Обстановку того времени весьма красноречиво характеризует фрагмент предисловия к книге, изданной в 1810 году: «Мы не имеем еще для Ботанического языка терминов, всеми принятых без исключения и утвержденных общим согласием ученых. Сочинители Российского Академического Словаря перевели только некоторые и очень немногие из Технических слов Ботаники; другие прибавляли, переводили, сочиняли, и наконец Автор Петербургской Флоры выдал совсем новые термины, очень искусно приноровленные к языку нашему. Остается желать, чтобы собрание ученых Ботаников определило у нас точное значение каждого слова, утвердило слова переведенные, перевело те, которых еще нет, и выдало полный словарь Ботанический, которому бы все единообразно могли следовать, избегая пестроты, находимой ныне в Русских книгах о сей науке». (Руссовы письма, 1810, с. I-III).

Поскольку ведущим центром издательской деятельности в первой половине XVIII в. служила типография Академии наук (Ермолаева, 2016), поиск наиболее ранних упоминаний интересующего нас термина следовало начать в документах и справочных изданиях именно этого учреждения.

Как оказалось, в Проекте Положения об учреждении Академии наук и художеств от 22.01.1724 отсутствовало само словосочетание «ботанический сад». Затем, уже в Регламенте Академии наук и художеств в Санкт-Петербурге (принят в 1747 г., параграф 53), появляется запись о содержании «при ботанике огорода» (Уставы, 1974, с. 54). И лишь в 1803 г. Регламент Академии наук в Главе Х (§111) среди различных «ученых принадлежностей Академии» упоминал как музей ботаники, так и ботанический сад (Уставы, 1974, с. 84-85). Эти же названия фигурируют и в редакции Устава Санкт-Петербургской Академии наук 1836 г. (Глава IХ О ученых принадлежностях): «…сохранению и управлению Академии вверяются следующие заведения и ученые принадлежности:… музеи: минералогический, ботанический, зоологический и зоотомический с их лабораториями, ботанический сад, нумизматический кабинет, собрание азиятских и египетских древностей и этнографический кабинет.» (Уставы, 1974, с. 111). Однако во всех трех случаях фигурируют именно названия подразделений, но отнюдь не термины, поскольку соответствующие дефиниции нигде не приводятся.

В справочной литературе одно из наиболее ранних упоминаний о ботанических садах мы встречаем в 1789 году. Отсутствие определения свидетельствует о том, что здесь (табл. 1, п. 1), как и в отмеченных выше академических документах, имеет место не соответствующий термин, а общеупотребительное («бытовое») словосочетание. Аналогичный пример можно видеть в издании 1806 года – и также в словаре, составленном Академией Российской (табл. 1, п. 2), а затем – 35, 150 и 180 лет спустя (табл. 1, п. 5, п. 40 и п. 62 соответственно). 

Интересно, что в этнографическом описании России, составленном польским агентом Рейтенфельсом (опубликовано между 1671-1680 г.г.), говорится о том, что уже при царе Алексее Михайловиче в садах села Измайлово существовала «весьма красивая аптека с ботаническим садом.» (Забелин, 1856).

Только в первой четверти ХIХ в. появляются «конструкции», включающие как словосочетание «ботанический сад», так и определения данного понятия. При этом единожды (в 1825 г.) БС упоминался в качестве «рассадника» полезных растений (табл. 1, п. 3), 120 лет спустя – в качестве «насаждения» (табл. 1, п. 33) и дважды (в 1836 и 1849 гг.) – как «собрание» живых растений (табл. 1, п. 4 и 6). Впрочем, второй вариант следует признать неудачным, если вникнуть в значение этого слова: «1. Совместное присутствие где-н. членов коллектива (…). 2. Название нек-рых выборных учреждений. (…) 3. Совокупность собранного (вещей, произведений и т.п.).» (Толковый словарь русского языка, 2006) Выбрав наиболее близкий по смыслу вариант 3, получаем формулировку: «Собрание есть совокупность собранного». Налицо – тавтология. В этой связи уместно также процитировать Ф.И. Шмита (1929), отметившего, что собрание картин – еще не есть коллекция. С этим мнением согласен и А.Н. Малинкин (2011, с. 10): «Собрание вещей – не обязательно коллекция. Она предполагает избирательность и системность, т.е. какие-то принципы отбора и организации собираемого материала.»

Замена «собрания» на «коллекцию» (табл. 1, п. 58, 60, 97, 107, 111) ясности в предлагаемые дефиниции не привнесла. Чтобы убедиться в этом, вновь обратимся к словарям. Итак, коллекция – это: «1. Систематизированное собрание каких-н. предметов. 2. Совокупность предметов, растений, животных, представляющая внутреннюю целостность. Ботаническая к. заповедника. К. моделей одежды.» (Толковый словарь русского языка, 2006). Можно встретить и более нетривиальные определения: «Коллекция – это форма искусства как игра, форма, которая связана с переосмыслением предметов в пределах мира внимания и манипуляцией контекстом.» (Таньчук, 2016, с. 192).

 Table 1. Examples of the definition of the concept of "botanical garden" in reference books.

Трудно не согласиться с мнением Сьюзан Пирс, утверждавшей, что «...попытки формулирования точного определения слов, которые обычно появляются в дискуссиях о коллекциях – таких, как «хранилище» (hoard), «сокровище» (treasure), «скопление» (accumulation), «коллекция» (collection) не сильно помогают, (…) поскольку каждое из них обнаруживает тенденцию к подчеркиванию одного аспекта собирания предметов за счет других, и каждое из них может совпадать с другим в зависимости от личного настроения и обстоятельств.» (Pearce, 1995 - цит. по: Таньчук, 2016).

Пожалуй, наибольшее (начиная со второй декады XX в.) распространение получили определения, где родовым понятием служит «учреждение» (табл. 1, п. 25, 26, 29, 30-31, 34-36, 38, 43-50, 52-57, 59, 61, 63-85, 87-94, 96, 98-104, 109-110). Причина, возможно, в том, что после 1917 года в СССР данная организационно-правовая форма стала единственно возможной, причем не только для БС. Как следствие этого, в Типовом положении о государственных ботанических садах и дендрологических парках (утвержденном постановлением Госплана СССР и ГКНТ от 27 апреля 1981 г. N 77/106) прямо указывалось, что государственные ботанические сады и дендрологические парки могут существовать либо в форме юридических лиц, финансируемых из государственного бюджета, либо в качестве структурных подразделений в составе научно-исследовательских или учебных учреждений и состоять на их балансе.

Впрочем, история российской ботаники знает и иного рода примеры. Так, благодаря своей уникальной коллекции растений и трудам работавших в нем ученых, далеко за пределами России прославился частный ботанический сад, заложенный князем А.К. Разумовским в имении Горенки (конец XVIII – начало XIX в.). Не менее известные ботанические сады существовали в усадьбах П.А. Демидова в Москве и Соликамске (вторая половина XVIII – начало XIX в.) (Елина, 2008), О.А. Федченко (конец XIX – начало XX в.) в Ольгине (Валькова, 2006) и др. Примечательно, что ни один из этих частных садов, сыгравших заметную роль в развитии ботанической науки, статуса учреждения или организации не имел!

Учитывая все вышеизложенное, более логичным полагаем рассматривать БС в качестве одной из разновидностей садов, как, впрочем, это повелось еще с 1847 года, а затем все чаще стало практиковаться уже в современных справочных изданиях (табл. 1, п. 5, 7-24, 27- 28, 32, 37, 39, 41-42, 51, 86, 95, 105-106, 108, 112-113). При этом в качестве отличительной черты БС указывалось их функциональное назначение: научные исследования (табл. 1, п.6, 7,8,13, 17, 18, 19, 21-24, 28, 30-32, 34, 36-38, 41, 42, 46, 51, 63, 72, 76, 79, 82, 85, 88, 90, 101, 105, 108, 112-113) либо сочетание науки и образования (табл. 1, п. 25, 26, 27, 29, 33, 35, 39, 43, 44, 45, 47, 48, 49, 50, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 59, 61, 64, 65, 66, 67, 68-71, 73-75, 77-78, 80-81,83-87, 89, 91-98, 100, 102-104, 106-107, 109-111). И лишь в одной из таких статей первой по порядку особенностью БС назван большой размер (табл. 1, п. 86). Впрочем, не стоит этому удивляться, поскольку еще в нормативных актах СССР площадь земельного участка фигурировала в качестве ключевого критерия для разграничения садов и парков (Государственный стандарт, 1989). Но как тогда различить, например, ботанические сады и промышленные посадки плодовых деревьев, занимающие значительную площадь?

Государственный стандарт Союза ССР. Озеленение городов. Термины и определения (ГОСТ 28329-89) упоминал БС как разновидность озелененной территории специального назначения, на которой размещается коллекция древесных, кустарниковых и травянистых растений для научно-исследовательских и просветительных целей. Озелененная территория площадью от 3 до 10 га считалась садом, а свыше 10 га – парком. При этом на сайте ЗАО «Центрально-Черноземная Плодово-Ягодная Компания» сообщается, что площадь принадлежащих ей промышленных садов в настоящее время превышает 1500 га Но, как справедливо замечает Б.К. Ганнибал (2003), вряд ли подобные посадки плодовых культур можно считать парком.

Терминология в документах международных организаций 

Несмотря на то, что состав источников, привлекаемых для обсуждения понятия «ботанический сад», мы изначально ограничили только отечественными энциклопедическими изданиями, обойти вниманием документы таких авторитетных организаций, как ЮНЕСКО и Международный совет музеев (ИКОМ), а также МСБСОР, невозможно, поскольку использованная в них терминология в той или иной степени повлияла на содержание русскоязычных дефиниций, применяемых как в актах законодательства, так и в справочной литературе.

Еще во второй половине ХХ века все перечисленные институции рассматривали БС в качестве разновидности музейных учреждений. Эта позиция нашла отражение в рекомендациях ЮНЕСКО 1960 года (табл. 2, п. 1), а почти тридцать лет спустя воспроизведена в Уставе ИКОМ (табл. 2, п. 2). Вполне ожидаемо, что и МСБСОР в своем программном документе констатировала: «Ботанические сады относятся к категории музеев живой природы. Коллекции растений, имеющие важное значение в истории развития цивилизации, гербарии и библиотеки, сосредоточенные в БС, играют существенную роль в культурном наследии того или иного региона. Что выгодно отличает БС от других музеев – растения, являющиеся основными экспонатами, живые, их можно наблюдать на разных стадиях развития.» (Стратегия…, 1994).

Впрочем, в начале XXI века упомянутые документы подверглись корректировке. В частности, из действующей редакции Статута ИКОМ (2007 г.) удален перечень конкретных видов музейных учреждений (табл. 2, п.3). В свою очередь, в материалах МСБСОР появилось и до настоящего времени воспроизводится определение БС, предложенное Питером Джексоном (табл. 2, п. 5). Его же активно цитируют авторы множества научных и популярных статей, посвященных деятельности БС. Более того, прослеживается несомненное сходство между данной формулировкой (табл. 2, пп. 5) и соответствующей дефиницией, присутствовавшей в одной из редакций Федерального закона Российской Федерации «Об особо охраняемых природных территориях» (в ред. Федеральных законов от 30.12.2001 N 196-ФЗ, от 29.12.2004 N 199-ФЗ, от 09.05.2005 N 45-ФЗ): «Дендрологические парки и ботанические сады являются природоохранными учреждениями, в задачи которых входит создание специальных коллекций растений в целях сохранения разнообразия и обогащения растительного мира, а также осуществление научной, учебной и просветительской деятельности.» 

Table 2. Examples of mentioning the concept of «botanical garden» in the documents of international organizations.

Чтобы оценить достоинства (а также – и недостатки) «формулы Джексона», перечислим признаки, которые, по мнению специалистов МСБСОР, в совокупности и составляют наиболее полную и точную характеристику БС:

• компетентное этикетирование растений;

• коллекции, построенные на научной основе;

• обмен информацией с другими ботаническими садами, институтами, организациями и общественностью;

• обмен семенами или другими материалами с ботаническими садами, арборетумами или исследовательскими станциями (в рамках международных конвенций, государственных законов и таможенных инструкций);

• долгосрочное содержание растительных коллекций;

• проведение научных исследований по систематике на гербарных материалах;

• наблюдения за растениями в коллекциях;

• открытость для посетителей;

• популяризация охраны растений посредством просветительских и образовательных программ;

• соответствующее документирование коллекций, включая сведения о происхождении;

• проведение научных и практических исследований растений в коллекциях (Международная программа…., 2000, с. 16).

Видно, что из десяти ключевых признаков ботанического сада были выбраны только два, которые, по-видимому, и представлялись П. Джексону наиболее существенными. Итог оказался вполне предсказуемым: «разрешающая способность» его дефиниции оказалась недостаточной для дифференциации объектов, которые имеют черты сходства, но выполняют при этом разные функции – например, ботанические сады и селекционные пункты, занимающиеся выведением новых сортов рапса.

Определенная непоследовательность МСБСОР в вопросах терминологии вполне отчетливо, на наш взгляд, предстает при внимательном изучении классификации ботанических садов (табл. 3).

Table 3. Types of botanical gardens

* (Международная программа…, 2000, с.13-14).

Прежде всего обращают на себя внимание названия типов. При попытке создать на их основании классификационную схему мы столкнемся с очевидной проблемой. Вопреки правилам логики, вместо одного основания для выделения типов, в данном случае имеет место целый ряд таковых: структура, виды деятельности, длительность существования, эстетические характеристики, подчиненность, тематика и состав коллекций и пр. Далее, при таком эклектичном подходе практически невозможно четко разграничить, например, классические (многоцелевые) и университетские сады, альпийские или горные сады с садами тематическими, а также природоохранные сады и природные или дикие сады. И разве сады исторические не могут быть декоративными, а садоводческие центры – выполнять те же функции, как агроботанические сады и банки зародышевой плазмы?

В целом же, характеристики, перечисляемые в разделах таблицы 3, плохо согласуются с «ключевыми» признаками БС (Международная программа…., 2000, с. 12), а того менее – с неизбирательной «формулой Джексона».

Говоря о причинах отмеченных несоответствий, отметим несколько обстоятельств. Прежде всего, статус организаций, утвердивших представленные в таблицах 2 и 3 дефиниции, существенно отличается. Если ЮНЕСКО относится к числу специализированных межправительственных организаций, то Международный совет музеев (ИКОМ) – международная неправительственная организация музеев и профессиональных музейных работников, а Международный совет ботанических садов по охране растений – международная неправительственная организация, в рядах которой большинство составляют ботанические сады (возможно даже индивидуальное членство). Данные обстоятельства, безусловно, могли (до некоторой степени) повлиять на качество принимаемых документов.

Кроме того, следует понимать, что П. Джексон (Wyse Jackson 1999) лишь частично изменил определение, принятое еще в 1963 году Международной ассоциацией ботанических садов (табл. 2, п. 4). Однако различные дефиниции БС, более или менее совершенные (по сравнению с «формулой Джексона»), публиковались задолго до 1999 года (Macdougal, 1896 и др.) и продолжают появляться по сей день (Kuzevanov, 2013 и др.). Впрочем, ввиду значительного числа таких работ, их обсуждение в рамках данной статьи уже не представляется возможным.

Сады, их классификации и определения

«…животные делятся на а) принадлежащих императору, б) набальзамированных, в) прирученных, г) сосунков,
д) сирен, е) сказочных, ж) отдельных собак, з) включенных в эту классификацию, и) бегающих как сумасшедшие,
к) бесчисленных, л) нарисованных тончайшей кистью из верблюжьей шерсти, м) прочих,
н) разбивших цветочную вазу, о) похожих издали на мух.» 
- Борхес (2015)

Прежде, чем сформулировать определение БС (отвечающее правилам терминографии), следует определиться с тем, что же такое сад, а также какие могут встречаться виды садов.

Как утверждал М. Блок, «Кто говорит о саде – говорит об огороженном земельном участке.» (Блок, 1957, с. 78). Действительно, основу любого сада (БС – не исключение) составляет участок земли, на котором культивируют те или иные виды или сорта растений, а его границы каким-либо способом зафиксированы и обозначены (van Erp-Houtepen, 1986). Подобный подход к определению садов отражают и формулировки, составленные в различные периоды времени (табл.4).

Можно видеть, что «разброс» в составе определений сада не столь значителен, как в представленных ранее дефинициях БС (таблица 1); садом чаще всего называют участок земли (или территорию) с произрастающими (культивируемыми на нем) растениями. Различия же между отдельными видами садов, как правило, обусловлены не размерами или локализацией в пространстве, а их назначением. Именно этот признак определяет видовой состав, экологические и эстетические характеристики, а также взаимное расположение и количественное соотношение культивируемых в соответствующем саду растений. Упорядочить разнообразие, выявить и четко сформулировать отличительные черты кажущихся сходными объектов, как правило, помогает классификация – «логическая система внутренне соподчиненных понятий в какой-л. области, распределенных по группам, классам, разрядам и т.п. на основе учета общих признаков и закономерных связей, существующих между ними» (Ефремова, 2006, с. 969). Классифицируют объекты по различным признакам, количественным и качественным. В случае садов наиболее часто встречающиеся в литературе классификации можно условно разделить на следующие категории:

• эклектические – деление садов на виды (в пределах одного уровня) осуществляется с учетом двух и более различных признаков;
• хронологические – деление садов на виды осуществляется в соответствии с периодом времени (эпохой) их создания;
• пространственные – деление садов на виды осуществляется в соответствии с их положением относительно каких-либо объектов недвижимости. Частный случай – классификация садов с учетом их размещения на монастырских землях (Медведева, 1999);
• функциональные – деление садов на виды осуществляется в соответствии с их назначением.

Эклектический подход иллюстрирует фрагмент текста из британского издания по садоводству начала ХIХ века: «1. терраса и партер вблизи дома, 2. частный сад, употребляемый только семьей, 3. американский сад с растениями только американскими, 4. китайский сад, окружающий пруд перед большим китайским павильоном и декорированный китайскими растениями, 5. ботанический сад для занятий научной классификацией растений, 6. жилой сад или зверинец, 7. английский сад с аллеями, обсаженными кустарниками и соединяющими все эти отдельные части сада в единое целое». (цит. по: Лихачев, 1988, с. 156). Сады здесь подразделяются на семь групп с учетом, как минимум, четырех различных признаков (Налицо сходство с фантастической классификацией животных, послужившей эпиграфом к данному разделу).В случае пространственных (в широком смысле) классификаций центром в этой «системе координат» могут стать монастырь, учебное заведение, дом управляющего, водоем, скала, монумент либо множество других объектов. Соответствующий пример мы встречаем в работе, опубликованный уже в конце ХХ века (Смирнова, 1991 - цит. по: Елина, 2006):

• «1. сады при монастырях;
•   2. сады при частных домовладениях;
•   3. аптекарские и ботанические сады;
•   4. сады при заводских конторах, домах заводоуправляющих, госучреждениях, гимназиях, больницах;
•   5. публичные сады, скверы, бульвары».

Table 4. GARDEN - DEFINITIONS

Как и в предыдущем случае, деление объектов в пределах одного уровня осуществлялось сразу по нескольким основаниям, когда члены деления в предложенной классификации не исключают друг друга (Войшвилло, Дегтярев, 2001). Действительно, в пунктах 1, 2 и 4 (классификация в работе Е.В. Смирновой) основанием деления служило расположение (пространственная близость к тем или иным строениям или комплексам строений), а в пунктах 3 и 5 – назначение упомянутых насаждений. Между тем, создавались аптекарские сады как при монастырях, так и при больницах, а также на территории частных землевладений. Современные же БС все чаще позиционируют себя в качестве садов общественных (публичных).Пример тщательно проработанной хронологической схемы представил Л. Майдецкий (Majdecki, 1972). Различные типы и группы садов он распределил по историческим периодам и интервалам. Несмотря на внешнюю стройность, его версия тоже не лишена недостатков. Так, смешав временные отрезки разной длительности, шкалу «грубой» настройки автор разбил на периоды «ДРЕВНОСТЬ», «СРЕДНЕВЕКОВЬЕ», «РЕНЕССАНС», «БАРОККО», «РОМАНТИЦИЗМ», «XIX ВЕК» и «XX ВЕК». При этом для всех перечисленных (за исключением двух последних) временных промежутков он указал (на шкале «тонкой» настройки) конкретные годы их начала и окончания, с чем могут не согласиться специалисты в области европейской истории. Появление парков (по-видимому, художественных) здесь датировано 1750-м годом, тогда как лесопарков – уже 1850-м. И дело даже не в «круглых» датах, а в том, что в Британии, например, парки как обособленные участки леса (охотничьи угодья) начал массово устраивать еще Вильгельм Завоеватель в XI веке (Vera, 2000).

Позднее Т. Турнер (Turner, 2004) разделил сады (с учетом периодов их существования) на девять групп:

• Древние сады (2000 г. до н. э. – 1000 г. до н. э.);
• Классические сады (1400 г. до н. э. – 500 г. н. э.);
• Западноазиатские и исламские сады (500 г. до н. э. – 1700 г. н. э.);
• Средневековые сады (600 – 1500 гг.);
• Сады эпохи Возрождения (1350 – 1650 гг.);
• Барочные сады (1600 – 1750 гг.);
• Неоклассические и романтические сады (1700 – 1810 гг.);
• Эклектичные сады (1800 – 1900 гг.);
• Абстрактные и пост-абстрактные сады (1900 – 2000 гг.).

При внимательном изучении этой схемы видно, что временные интервалы групп 1 и 2 частично перекрываются, но информация о том, чем различались (кроме названия) классические сады и древние их предшественники, к примеру, в 900 г. до н. э., отсутствует. Аналогичные вопросы возникают и при сопоставлении групп 3 и 4, 4 и 5, 5 и 6, а также 6 и 7.

Очевидно, что составление садовых классификаций по хронологическому принципу требует взвешенного подхода. Прежде всего, крайне сложно (в отсутствие четких критериев и дефиниций) обосновать переход от одного вида садов к другому, особенно в случае его постепенного характера. И, что не менее важно, произвольно устанавливаемые границы между теми или иными периодами или видами садов и парков будут весьма условными. Достаточно вспомнить о том, как отличались сады, существовавшие на территории Европы, Китая или империи майя в одно и то же время. Поэтому при построении хроноклассификаций необходима «привязка» их, как минимум, к конкретному географическому пространству и/или типу цивилизации.

Полезным инструментом при построении таких классификаций может (после уточнения терминологии) стать предложенный Е.М. Колядой (2011, с. 402) метод выделения композиционно-образных структур, позволяющий характеризовать стили садовых объектов, создававшихся в различные исторические периоды: «Композиционно-образная структура – это пространственная модель, представляющая собой гармоничное единство внутренних и внешних связей разных форм (архитектурных, скульптурных, растительных и др.), выбор, сочетание и специфика применения которых обусловлены совокупностью геоморфологических, климатических, культурно-исторических и художественно-стилистических факторов.». 

В свою очередь, подобие эклектических классификаций можно (в неявном виде) встретить, анализируя оглавления в монографиях, посвященных садам. В частности, книга «Русские парки и сады» (Хейден, 2009) содержит следующие разделы: «Древнерусские сады», «Регулярные парки и сады Петербурга», «Регулярные парки и сады Москвы и провинции», «Екатерина Великая и английский стиль в садоводстве», «Пейзажные парки Павла I и Марии Федоровны», «Пейзажные парки в Петербурге и его окрестностях», «Пейзажные парки в Москве и Подмосковье», «Несколько пейзажных парков в провинции», «От отмены крепостного строя до Революции», «Советский период».

Все перечисленные выше классификации могут объединяться в различных сочетаниях, образуя более сложные схемы, когда, говоря условно, на первом уровне классифицирующим признаком служит назначение сада, на втором – его пространственное расположение, а на третьем – соответствующая историческая эпоха и т.д. Поскольку, как мы видели, далеко не всегда удается корректно сформировать даже одноуровневые классификации, при повышении их сложности вероятность ошибок заметно возрастает.

В качестве иллюстрации данного утверждения мы привели в табличный вид материалы из монографии, посвященной древнерусским садам (Черный, 2010). Видно (таблица 5), что две одинаковых по сути группы садов («городские» и «сады в городе») автор отнес к разным типам. Напротив, в один тип включены сады кедровые и настоятельские, центральные и хозяйственные (основания деления: видовой состав растений; «пользователи»; расположение; назначение). Не вполне понятно также, почему специализированные (предназначенные, к примеру, для выращивания плодово-ягодных или технических культур) сады не могут быть загородными?

Таблица 5. Классификация древнерусских садов*

Table 5. Classification of Old Russian gardens *

* по материалам монографии (Черный, 2010).** группы введены нами на основании анализа текста монографии (Черный, 2010).

* based on the monograph (Cherny, 2010).** the groups introduced by us were based on the analysis of the text of the monograph (Cherny, 2010).

Отмеченных противоречий лишена функциональная классификация, предложенная Б.К. Ганнибалом (2003). Автор называет четыре группы садов в зависимости от их назначения:

1. эстетические (созерцательные);
2. рекреационные;
3. научные (ботанические сады, различные коллекции);
4. хозяйственные (плодовые и аптекарские сады, огороды, питомники).

И все же, такое деление не позволяет понять, к какой группе следует отнести сады, сохраняемые исключительно в память о какой-либо выдающейся личности и/или историческом событии, если они не имеют бесспорной эстетической, хозяйственной или иной ценности? А Гефсиманский сад? Следует ли под «различными коллекциями» понимать в том числе банки семян или подборки ботанических иллюстраций? И огороды – это разновидность садов?

Несмотря на отдельные замечания, данная классификация садов представляется не столь противоречивой, как
обсуждавшиеся выше эклектические, хронологические или пространственные схемы. Для восполнения отмеченных
пробелов мы предприняли попытку расширить рамки функциональной классификации и обосновать предлагаемое
деление, предложив дефиниции для каждой из выделяемых садовых групп (таблица 6).

Предупреждая возможные вопросы, отметим несколько важных, на наш взгляд, обстоятельств.

1. Федеральный закон «Об особо охраняемых природных территориях» установил, что: «Дендрологические
парки и ботанические сады являются особо охраняемыми природными территориями, созданными для
формирования специальных коллекций растений в целях сохранения растительного мира и его разнообразия.»
Более того, Положение о дендрологическом парке и ботаническом саде федерального или регионального
значения утверждается решением уполномоченного Правительством Российской Федерации федеральным
органом исполнительной власти или высшего исполнительного органа государственной власти субъекта
Российской Федерации соответственно, а в особо оговоренных случаях – государственными научными
организациями и государственными образовательными организациями высшего образования.

Однако и в «обновленной» дефиниции БС нам видятся своего рода «врожденные пороки», наподобие тех, что
отмечены ранее в случае «формулы Джексона». Так, в частности, сформулированная законодателем задача БС (формирование специальных коллекций растений в целях сохранения растительного мира и его разнообразия) в той или иной степени дублирует функционал селекционных и семеноводческих станций, плодово-ягодных питомников, интродукционных пунктов, лабораторий по воспроизведению безвирусного растительного материала, банков семян, а в чем-то даже гербариев. Подобная «незавершенность» формулировок с неизбежностью порождает проблему правового статуса БС в современной России (Пчельников, 2012).

2. Промежуточные (в т.ч. смешанные) формы доставляют много хлопот при составлении любых классификаций.
Полагаем, что сады смешанного типа в реальности встречаются значительно чаще, чем тот или иной «чистый» тип,
представленный в таблице 4. По словам английского ботаника Джона Рея, «природа отказывается быть загнанной
в рабство точной системы.» (Субботин, 2001, с. 66).

3. Общественные или публичные сады (public gardens) не вошли в состав данной классификации отнюдь не
случайно. И вновь проблема связана с нечеткой терминологией. Как следует из записи на сайте МСБСОР
(www.bgci.org / раздел THE BGCI ACCREDITATION SCHEME): «Деятельность, которую ботанические сады
выполняют исключительно хорошо - например, документирование, понимание, выращивание и сохранение
разнообразия растений во всем таксономическом массиве - недостаточно признана политиками и спонсорами. Это
привело к размыванию ценностей и видов деятельности, которые выделяют ботанический сад, по сравнению,
например, с общественным парком.»

Таблица 6. Функциональная классификация садов

Table 6. Functional classification of gardens

Действительно, опубликованная американскими специалистами дефиниция общественных садов

представляется чрезмерно широкой. Общественными садами предлагается считать учреждения, имеющие
декларируемую миссию, составляющие документированные коллекции растений для целей образования,
исследований, сохранения и/или публичного показа. Они должны иметь профессиональный персонал и
обеспечивать условия для доступа всех желающих, причем культивируемые в них растения – это часть коллекции
живого музея (Rakow, Lee, 2011). Судя по порядку, в котором эти признаки перечислены, основным критерием для
отнесения того или иного объекта к указанной категории следует считать наличие оформленной миссии, и лишь
затем – специфику коллекции растений. В соответствии с этой логикой селекционная станция,
специализирующаяся, например, на выведении и размножении новых сортов картофеля, продекларировавшая свою
миссию и открытая для всех желающих, автоматически обретает статус общественного сада. Вот только что
произойдет с ее коллекциями? Ответ на этот вопрос хорошо знают работники ботанических садов, поскольку все
они (в той или иной степени) сталкиваются со следующими проблемами:

• Посетители загорают и устраивают пикники на газонах;
• Посетители играют в подвижные игры на территории;
• Посетители вырезают свои имена на стволах деревьев;
• Посетители оставляют за собой мусор;
• Посетители разводят огонь, вызывающий пожары;
• Посетители уносят биоматериал, мелкий инвентарь и детали аппаратуры.

Очевидно, что не всякий парк/общественный сад автоматически становится источником добродетели и
духовного подъёма. Перечень самых серьёзных вспышек насилия среди подростков, произошедших в Нью-Йорке за
десятилетие, опубликовала в 1959 году газета New York Times: во всех без исключения случаях местом действия
был парк (Джекобс, 2011, с. 78).

Совмещать на одной и той же территории проведение научных исследований и организацию досуга для
широких городских масс действительно нелегко. Так стоит ли удивляться тому, что далеко не все представители
профессионального сообщества с энтузиазмом относятся к идее предлагаемого «ребрендинга» БС? (Прохоров,
2018).

Отсутствие среди специалистов единства в вопросах терминологии – явление широко распространенное. К примеру, в исторической литературе не прекращаются дискуссии о том, что считать цивилизацией (Осборн, 2008) или наукой (Бернал, 1956; Вуттон, 2018), в экономической – институтом (Грейф, 2013), а в биологической – сознанием (Ф. де Вааль, 2016). О наличии проблем с терминологией вскользь упоминается и в документах МСБСОР: «За неимением четкого определения того, что представляет собой ботанический сад, были стерты границы между парками, частными коллекциями и имеющими научную основу ботаническими садами. Некоторые организации были внесены в список, хотя имели только косвенное отношение к ботаническим садам.» (Международная программа…., 2000, с. 12). Выход из данной ситуации, впрочем, нашелся простой, а, главное, небезвыгодный – вместо аналитической работы, призванной выработать непротиворечивую и избирательную дефиницию БС, началась раздача своего рода «индульгенций», когда на возмездной основе плательщикам (определенным категориям заявителей) выдаются сертификаты об аккредитации в МСБСОР, а в качестве бонуса – логотип «сертифицирующего органа».

Полагая, что решение финансовых проблем может на неопределенное время отвлечь «капитанов» МСБСОР от вопросов терминографии, на основе анализа публикаций (преимущественно – в отечественных справочных изданиях и в меньшей степени – в документах международных организаций) мы попытались ответить на следующие вопросы:

• Когда вошло в русский язык словосочетание «ботанический сад»?
• Как из языка обыденного общения оно было перенесено в ботаническую терминологию?
• Что из себя представляет современный БС?

Анализ показал, что с конца XVIII в. и по настоящее время в отечественных справочных изданиях появилось значительное число статей, посвященных БС. И если в ранних статьях авторы применяли только общеупотребительное словосочетание «ботанический сад», то, по крайней мере, с 1825 года, все чаще в них фигурировал соответствующий термин с относящимся к нему определением. Со временем дефиниции БС неизбежно менялись (порой – весьма существенно) в связи с тем, что:

• многие из них вполне очевидно устаревали,
• в некоторых использовались понятия, еще не получившие своего уточняющего определения, либо содержали обычную тавтологию;
• в составе определений отсутствовали необходимые признаки, в совокупности раскрывающие уникальный характер определяемого объекта, его отличия от других, представляющихся сходными.

Несовершенство «словаря» негативно сказывается на работе как законодателей, так и специалистов в ботанических садах, о чем уже упоминалось выше. Необоснованное расширение круга объектов, включаемых в одну терминологическую группу, но имеющих различные отличительные признаки (прежде всего – назначение), чревато непредсказуемыми последствиями. Ведь даже если рыболовецкий сейнер назвать авианосцем, то принимать палубные истребители (в силу своих конструктивных особенностей) он, тем не менее, не сможет. Вряд ли кто-то будет всерьез уповать и на то, что работники, к примеру, дельфинария, способны заменить персонал ботанического сада, а бассейн с дельфинами пригоден для культивирования исчезающих видов водных растений.

Руководствуясь правилами терминографии, мы предложили функциональную классификацию садов, включающую для каждого из них (в том числе и БС) соответствующее определение. При этом ни в коей мере не ставили своей целью принизить значение трудов других авторов. Их взгляды отражали и/или отражают общее (на соответствующий момент) состояние наук и языка, а нередко – еще и взгляды господствующих элит (Filimonov, 2017). Достаточно вспомнить, как в XIX веке сады нередко именовали огородами. Так, адресуясь к жене, А.С. Пушкин писал: «Да ведь Летний сад мой огород. Я вставши от сна иду туда в халате и туфлях. После обеда сплю в нем, читаю и пишу. Я в нем дома.» (Пушкин, 1962, Т. 10, с. 187). Данная практика нашла отражение и в Словаре древнего славянского языка: «оградъ м. огородъ, сад.» (Старчевский, 1899, с. 515). А в Толковом словаре ключевых слов русского языка (2014) ни огороды, ни сады более не упоминаются, хотя те и другие объекты по-прежнему существуют. Невзирая на эти «утраты», садово-парковое искусство продолжает развиваться и уже демонстрирует новые формы, побуждая нас вновь задаться вопросом о том, что же такое сад? (St-Denis, 2007). И это значит, что очередная ревизия «садовой» терминосистемы, возможно, уже не за горами.