Ботанические сады: история и современность

pdf-версия статьи

УДК 929

Воспоминания об учителе. К 80-ти летию Юрия Николаевича Карпуна

*

Нам посчастливилось познакомиться с Юрием Николаевичем Карпуном в начале 1990-х годов на его территории – в «Белых ночах», в Уч-Дере, в Сочи. В те времена Ю. Н. Карпун заведовал парком санатория «Белые ночи», который он создал и развивал на протяжении более 20 лет. Встречал нас Юрий Николаевич с целым букетом эмоций – деловито, можно сказать, радушно, по-хозяйски, с интересом и в предвкушении возможности пообщаться, и всё это под маской суровости.

В своем саду.

**

В те годы Юрий Николаевич занимался оформлением документов, чтобы преобразовать парк санатория в ботанический сад и получить официальный статус, и вскоре был зарегистрирован Субтропический ботанический сад Кубани (СБСК). У ботанического сада появилась своя эмблема – цветок баугинии (Bauhinia forficata Link). И само растение, и эмблема сада очень нравились Юрию Николаевичу, для него было важно, что на эмблеме размещено экзотическое красивоцветущее растение, которое ежегодно эффектно цвело у него в саду, несмотря на то, что его побеги могли обмерзать до земли в самые холодные зимы. Вообще, экзоты были особой любовью Юрия Николаевича. К ним он причислял многие интродуценты, но слова «экзот» и «экзотично» он произносил с особым удовольствием применительно к определенным растениям. «Экзотом» мог быть удачно посаженный в саду банан (Musa basjoo Siebold ex Miq. или M. itinerans Cheesman), крупная агава американская (Agave americana L.), дважды в год цветущая магнолия лилиецветковая (Magnolia liliiflora Desr.), гигантский экземпляр «драконовой» магнолии крупноцветковой (Magnolia grandiflora L. cv. Draconis) с укоренившимися нижними ветвями или редкий вид широко культивируемого в регионе рода, например Ilex, который рос в единичном экземпляре в одном из садов или парков Сочи, предпочтительно – в Субтропическом ботаническом саду Кубани. Юрий Николаевич иногда посещал коллег в других ботанических садах и парках Черноморского побережья Кавказа и присоединялся к нашим поездкам в сочинский Дендрарий или парк «Южные культуры». В этих местах он неизменно обращал наше внимание на знаковые растения, растущие только там, на деревья-долгожители или просто на очень эффектные экземпляры. Бывало, что Ю. Н. Карпун долго выискивал какое-то дерево, чтобы показать нам, но потом, с разочарованием в голосе, признавал, что растение погибло, на его лице проступали нескрываемые тягостные эмоции, он произносил всем запомнившуюся фразу: «Южные сады погибают не от отсутствия ухода, а от самосева экзотов» и показывал на заросли айланта, бруссонетии, бирючины или бамбука, занявшие за небольшое время новые сотни квадратных метров.

Знакомя коллег с садом, будь то СБСК или любой другой хорошо ему известный сад, Юрий Николаевич никогда не проводил планомерной экскурсии, а обращал внимание на то, что считал важным в настоящий момент или находил интересным для себя и слушателей. Круг интересов Юрия Николаевича был очень широк – давали знать себя несколько образований, включая кулинарное, невероятная начитанность и эрудиция, а также фотографическая память и блестящая ориентация в пространстве. Своё представление о том, как правильно «преподносить» СБСК и другие сады и парки Сочи посетителю, Ю.Н. Карпун отразил в оригинальных путеводителях, подготовленных им в разные годы – «Дендропарк "Белые ночи"» (Карпун, 1989), «Сокровища парков Сочи» (Карпун, 1998), и «Зеленые сокровища "Белых ночей"» (Карпун, 2003).

У Юрия Николаевича всегда были в голове вопросы, на которые он искал ответы, он не стеснялся озвучивать их нам, частым визитерам, и обычно добавлял фразу, что «запустил нам ежа под череп». Одной из самых масштабных проблем, занимавших Юрия Николаевича, стал вопрос о происхождении и эволюции наземных растений. В один из наших памятных визитов в СБСК в феврале (вероятно, 1999 года) – самый спокойный месяц в Сочи – Юрий Николаевич в течение нескольких дождливых дней излагал свои взгляды о происхождении и эволюции растений («коэволюции растений и окружающей среды» в его интерпретации). Слушать ЮН было удивительно интересно, его гипотеза органично объединяла элементы многих из ранее высказанных воззрений, но все они были реинтерпретированы и представлены в необычном ракурсе: преимущественно в свете эколого-климатического подхода к проблеме (Карпун, 2014а). На интерпретациях Юрия Николаевича сказались его долгая жизнь на морском побережье, тонкая наблюдательность, анализ специфических климатических условий Причерноморья, а также – глубокое знакомство с природой Колхиды и наблюдения за «поведением» растений в условиях интродукции. Казалось, что ни одна деталь экологии и особенностей развития растений-интродуцентов не ускользнула от Юрия Николаевича за годы его планомерной и кропотливой работы в Сочи. Многие детали представлений ЮН о эволюции наземных растений находили подтверждения в постоянно окружающей его действительности.

Уже многократно упомянутые интродуценты были в фокусе научных и практических интересов Юрия Николаевича. Он неустанно размножал, высаживал в саду все новые и новые таксоны и наблюдал, наблюдал, наблюдал! Однако в одиночку с коллекцией более чем в 2000 таксонов древесных растений разобраться было практически не под силу. С первых лет нашего знакомства с Юрием Николаевичем он начал активно привлекать своих коллег и нас для анализа произрастающего в Сочи таксономического разнообразия интродуцентов, результатом такого сотрудничества стала серия брошюр «Итоги и перспективы интродукции древесных растений в России». Первый выпуск «Итогов», посвященный роду кипарис (Cupressus), был подготовлен совместными усилиями Ю. Н. Карпуна и Н. Н. Арнаутова (Карпун, Арнаутов, 1994), второй – ЮН совместно с проработавшей в сочинском Дендрарии на протяжении нескольких десятков лет О.Т. Истратовой, невероятным знатоком сосен (Истратова, Карпун, 1994). Затем появились выпуски, посвященные разным группам голосеменных, включая подокарповые, саговниковые, араукариевые, тиссовые, головчатотиссовые, эфедровые, таксодиевые, кипарисовые (Бобров, Карпун, 1995 а,б, 1997, 1998; Бобров, Карпун, Романов, 1999). Юрий Николаевич умел заинтересовать, организовать работу и очень внимательно и требовательно относился к оговоренным срокам – дедлайнам, которые сам определял. И благодаря его усилиям, дело по подведению итогов интродукции древесных растений планомерно продвигалось. Параллельно с работой в СБСК Юрий Николаевич занялся преподаванием ботаники и декоративного садоводства студентам вновь организованного Сочинского университета туризма, и вскоре ЮН подготовил и издал учебник по декоративной дендрологии (Карпун, Криворотов, 2009), в котором обобщен многолетний опыт автора в области интродукции растений. Преподавание сопровождалось появлением дипломников, некоторые из которых позднее начали писать кандидатские диссертации под руководством ЮН. Юрий Николаевич успел воспитать нескольких учеников – под его руководством защитили кандидатские диссертации ⁠ В. И. Маляровская, ⁠ А. В. Келина,⁠ ⁠ Н. А.⁠ ⁠Слепченко, Р. М. Хварцкия и В. В. Лейба.

Юрий Николаевич был уверен, что подводить итоги интродукции древесных растений в стране невозможно без каталога растений, культивируемых в российских влажных субтропиках – самом перспективном с точки зрения возможностей интродукции регионе. С завидной периодичностью он издавал каталоги коллекций СБСК (Карпун, Кувайцев, Бобровская, 2012; Карпун, Кувайцев, 2017) и участвовал в подготовке общих региональных каталогов культивируемых растений (Каталог …, 2002). Хочется отметить, что растения парка санатория «Белые ночи» и затем Субтропического ботанического сада Кубани всегда были скрупулезно каталогизированы, и этим СБСК отличался от многих отечественных ботанических садов. Юрий Николаевич завел за правило и неизменно соблюдал «основной закон» ботанического сада: ботанический сад – это, в первую очередь, инвентаризированная и каталогизированная коллекция растений. На момент нашего знакомства с ЮН еще невозможна была каталогизация коллекции в электронной форме, поэтому в СБСК были детальные картотеки коллекций, включая основную картотеку живых растений, покуртинные картотеки, картотеку выбывших таксонов, картотеку питомника и другие. Мы знали, что интересующее нас растение надо в первую очередь искать в картотеках, а уже затем задавать ЮН дополнительные вопросы, на которые он терпеливо отвечал. Однажды настал момент, когда, либо мы замучили Юрия Николаевича вопросами, либо, наоборот, мы в его глазах достигли определённого уровня компетенции, и ЮН настоятельно попросил нас провести полную инвентаризацию коллекций СБСК. Мы провели весь август под палящим солнцем на куртинах Сада в начале двухтысячных годов. Эта работа принесла свои плоды – в результате постоянных поисков известных и неизвестных нам растений сад стал «своим» для нас, каждый «кустик» и «деревце» приобрели названия, а каждый уголок стал знаком в деталях. После той, первой инвентаризации, мы в любой момент времени могли с уверенностью сориентировать любого из коллег, посещающего СБСК, и показать – как нам казалось – любое растение из двух с лишним тысяч культивирующихся, но это лишь казалось, на самом деле, в то время мы таких высот еще не достигли… В последующих инвентаризациях коллекций СБСК вместе с нами принимал участие ученик Юрия Николаевича – Михаил Кувайцев, ставший таксономистом Сада.

Как ни странно, но проведение инвентаризации растений СБСК и знакомство с его потаенными уголками привело к пониманию ряда очень серьёзных проблем, с которыми сталкивался Юрий Николаевич и сотрудники сада. Помимо очевидного факта, что сад – это постоянный тяжелый физический труд, стало понятно, что есть проблемы более сложные, попытаться преодолеть которые можно, лишь настроившись на философское восприятие действительности и осознав некоторую тщетность усилий по созданию «идеального» сада. К числу самых впечатляющих неизбежных проблем Юрий Николаевич относил «верховодки» и сосудистый бактериоз. «Верховодки» – это залегающие близко к поверхности почвы подземные ручьи, «гуляющие» по склонам, часто и произвольно меняющие пути движения, подтапливающие куртины сада, которые были умеренно увлажненными или даже «засушливыми» и на которых были высажены различные мезофитные растения, от торрейи калифорнийской (Torreya californica Torr.) или нагейи наги (Nageia nagi (Thunb.) Kuntze) до редкого сорта клена японского (Acer japonicum Thunb.), или даже ксероморфные юкки (Yucca). За кроткий период времени «верховодки» меняли режим увлажнения почвы в разных частях СБСК, а доступных способов борьбы с ними не было. Буквально на глазах хорошо знакомые нам, прекрасно развитые и порой единственные экземпляры растений погибали. Соcудистый бактериоз, по мнению Юрия Николаевича, является не менее серьезной угрозой растениям в Сочи – многим интродуцентам весьма сложно развиваться на бедных карбонатных почвах приморских горных склонов региона Сочи, их иммунитет часто ослаблен, что нарушает естественные барьеры, препятствующие проникновению патогенов: в течение долгой влажной зимы корневая система деревьев и кустарников в результате переувлажнения почвы «вымокает» и становится беззащитной перед бактериальными инфекциями. Нам представляется, что стороннему наблюдателю, пусть и не чуждому практики интродукции растений, непросто осознать, насколько осложнен труд интродуктора в Сочи описанными и многими другими проблемами. Не это ли пример Сизифова труда? Но никакие проблемы не останавливали Юрия Николаевича в его неустанном созидании, в развитии сада – многолетнем труде, деле и смысле всей его жизни.  Он вновь и вновь получал и сеял семена, черенковал и всеми иными способами размножал растения, доращивал их в питомнике до приемлемых для посадки в открытый грунт размеров и высаживал в сад. И сад рос и становился все интереснее, растения развивались и настоятельно требовали обрезки, ведь своевременная и правильная обрезка – это одно из важнейших агротехнических мероприятий. Юрий Николаевич придавал обрезке растений огромное значение, заимствовал, дорабатывал и затем применял на разных культурах различные типы формирующей обрезки, о которых с удовольствием рассказывал. Обычно эти рассказы звучали весной, в период, когда контур растений (особенно листопадных) проступает отчетливее, и есть возможность наглядно показать, что было и будет сделано и почему. ЮН прекрасно осознавал, что разновозрастным растениям и растениям, посаженным в разных условиях, может подойти разный тип обрезки, и это тоже применялось им на практике.

Китай, Юньнань, окрестности Шангри-Ла, Долина Голубой Луны, высота 4200 м н.у.м., 10.09.2010-2. Слева направо: С. Исаев, А. Бобров, Ю.Н.Карпун (видимо, ожидавший от рая большего), А.Халлинг, Е. Кузнецова, М.Романов.

 В работе с растительными формами и при планировании посадок Юрий Николаевич стремился к созданию ландшафтного английского сада, подражающего природе, он любил применять на практике приемы, которые видел в других садах, сам лично или в книгах, которые он пролистывал и, кажется, раз и навсегда сохранял у себя в памяти все фотографии. У Ю. Н. Карпуна была огромная жажда путешествий по различным субтропическим регионам, растения из которых он многие годы выращивал в своем саду. Уже в довольно солидном возрасте он открыл для себя Китай и Чили, а также сады Французской Ривьеры, которые в значительной мере считаются прототипами садов и парков Черноморского побережья – от Никиты до Батуми. Нам повезло быть рядом и наблюдать за восприятием ЮН растений, особенностей их роста и «манеры поведения» в природе (или выращиваемых в садах). В этих поездках ЮН внимательно подмечал те особенности растений, с которыми уже сталкивался в своей практике, и то, что не согласовывалось с его представлениями о том, как «оно должно быть». Поездки были пищей для дальнейших раздумий, основой для анализа и применения вновь увиденного на практике. Дальние путешествия позволяли пополнять коллекции новыми растениями, что доставляло особое удовольствие Юрию Николаевичу – он мог с гордостью показывать друзьям и коллегам растения, привезенные им в Россию впервые! Тем не менее, поездки были серьезным испытанием для здоровья Ю. Н. Карпуна, многого он, увы, не смог себе позволить, так, ему не удалось побывать в Новой Зеландии, которую он любил особо – интродукция новозеландских растений  была темой его докторской диссертации, и при ее подготовке ЮН глубоко погрузился в вопросы экологии растений и структуры растительных сообществ Новой Зеландии, о чем он мог рассказывать настолько образно, что у слушателя не возникало сомнений – рассказчик видел все собственными глазами! Вспоминается, в связи с этим, и «эволюционная фантазия» ЮН о Новой Зеландии, которой он порой делился в беседах – по его мнению, в дебрях новозеландских лесов могли сохраниться семенные папоротники.

Огненная земля, на берегу Атлантического океана, 17.11.2011

Истинный профессионал своего дела, Юрий Николаевич был и тонким знатоком кулинарии, его гастрономические шедевры запомнились не только нам, но и многим коллегам-ботаникам, которых он встречал незабываемыми банкетами на конференциях – отдельного упоминания, безусловно, заслуживает «авторский» праздничный ужин на 40-летнюю годовщину Субтропического ботанического сада Кубани в 2017 году. Юрий Николаевич оставил после себя небольшую кулинарную книгу, с созданными лично и проверенными им самим рецептами.

Юрий Николаевич умел объединять вокруг себя коллег и специалистов, и высшим проявлением этого стало учреждение Рыцарского ордена «Белой Баугинии». На уже упомянутой конференции, посвященной 40-летию СБСК, Юрий Николаевич выступил в роли Магистра Ордена «Белой Баугинии», официально принявшего в свой орден рыцарей – ближайших соратников и помощников, сыгравших существенную роль в становлении СБСК. Рыцарям были преподнесены памятные медали с изображением цветка белой баугинии – эмблемы Субтропического ботанического сада Кубани.

Юрий Николаевич был удивительным, многогранным человеком, но его самобытная манера общения не позволяла всем без исключения людям сблизиться с ним, он был недосягаем для многих, признанным неформальным лидером, почтенным авторитетом для ботаников, садоводов и кураторов коллекций ботанических садов и парков на ЧПК, он объединял их и мотивировал на созидание, учил и оставил глубокий след в жизни каждого из коллег, кому доводилось с ним общаться. Юрий Николаевич оказывал большое внимание и поддержку паркам при некоторых сочинских санаториях, когда замечал заинтересованных коллег-интродукторов и дендрологов – так, он оказывал «покровительство» М. В. Новиковой, заведовавшей дендропарком санатория им. М. В. Фрунзе, и Л. Г. Ульянкиной заведующей дендропарком санатория «Юг», а с О. А. Ершовой, руководившей парком санатория «Сочи» и курировавшей парк «Ривьера», ЮН связывала многолетняя дружба. В каждый из этих парков мы попадали с Юрием Николаевичем в разные годы, и он, как и в других памятных местах, показывал, «обращал наше внимание», рассказывал, объяснял, подытоживал и говорил о перспективах.

Юрий Николаевич c удовольствием общался с коллегами из садов юга России, особенно тепло он относился к Ольге Тихоновне Истратовой, Семену Васильевичу Бучману, Виктору Иосифовичу Коробову и Галине Александровне Солтани. В Москве, которую ЮН не любил, он дружил с двумя легендарными личностями отечественной ботаники и садоводства – с Риммой Анатольевной Карписоновой и Тамарой Петровной Белоусовой. Дружил Юрий Николаевич и с Николаем Николаевичем Арнаутовым (с которым они умудрялись регулярно ссориться и мириться из-за «принципиальных пустяков»), Еленой Михайловной Арнаутовой, Александром Владимировичем Халлингом, Алексеем Анатольевичем Прохоровым, Виталием Датиковичем Лейба, Раисой Меджидовной Хварцкия, Ириной Давидовной Папазян, Сергеем Сергеевичем Исаевым, Екатериной Сергеевной Романовой и другими коллегами из Санкт-Петербурга, Петрозаводска, Сухуми и Москвы.  

Часто Юрий Николаевич упоминал Дмитрия Ивановича Михайленко, которого считал своим учителем, он также очень высоко ценил вклад известного отечественного ботаника Ф. С. Пилипенко в интродукцию растений на Черноморское побережье. В свою очередь Юрий Николаевич стал для нас одним из учителей, которых каждый из нас встречает в жизни, и – кроме дорогих для нас воспоминаний – он оставил нам свой опыт работы с живыми коллекциями ботанического сада, учебник и монографии по дендрологии российских субтропиков, включая уникальное пособие по декоративному садоводству в районе Сочи (Карпун, 2010; Карпун, 2014б; Карпун, 2015; Карпун, Кувайцев, Кунина, 2016), сводку по питомниководству на юге России и многие другие труды по ботанике, растениеводству, кулинарии, наивные и очень искренние стихи, а также крайне необычный философский труд «О сути сущности» (Карпун, 2008) и развернутые комментарии к нему (Карпун, 2016). В этих двух последних работах Юрий Николаевич затрагивает многие серьезные темы существования жизни и материи, в связи с чем вспоминается его образное представление о человеческой памяти как о «едином внешнем информационном пространстве», к которому люди с разными способностями во всех смыслах слова могут «подключаться». Интересно отметить, что если большинство своих брошюр Юрий Николаевич, даря, подписывал традиционным «Для пользы дела», то «О сути сущности» сопровождалась напутствиями «В качестве информации к размышлению» и «От одного из тех, кто полагает, что память вне нас, а прошлое и будущее – рядом». В то же время, возвращаясь к растениеводству, нельзя не вспомнить замечательный небольшой труд Ю.Н. Карпуна «Культура карликовых деревьев» (Карпун, 2005), возможно, самая читаемая из его книг, посвященная искусству бонсай.

В разные годы бесценную помощь Юрию Николаевичу оказывали сотрудники Сада – Галина Федоровна Перфильева, Полина Юрьевна Козачкова, Алла Константиновна Бобровская, члены «клана Карпунов» – жена, Елена Николаевна, сыновья – Александр и Николай, трагическая смерть которого потрясла ЮН и всю семью.

Юрий Николаевич прожил не очень долгую, но исключительно насыщенную и довольно трудную жизнь, в 2005-2007 году он обзавелся частным домом, небольшим питомником и садом. Нас всегда интересовало, есть ли у Юрия Николаевича любимые группы растений, и один раз мы получили ответ: «Если бы у меня были любимые растения, у меня не было бы Cада» (подразумевался СБСК). Тем не менее, буквально затаив дыхание, мы наблюдали за тем, что именно ЮН высаживал в своем частном саду, мы думали – вот сейчас, наконец, мы точно узнаем, какие растения у него любимые! И действительно появились некоторые «намеки на любимцев», среди которых пальмы (в частности – Trachycarpus), магнолии (магнолия лилиецветковая, карликовый сорт магнолии крупноцветковой собственной селекции), а также – многочисленные «экзоты» из самых разных семейств, включая кактусы и мезембриантемовые (собранные на миниатюрную куртину у стены дома), ксантоципарис вьетнамский (Xanthocyparis vietnamensis Farjon & T. H. Nguyên), кипарис южнотибетский (Cupressus austrotibetica Silba), избранные Restionaceae, Bignonia capreolata L. и с любовью отобранные, лучшие из доступных – по мнению Юрия Николаевича – сорта олеандров.

В кругу семьи и друзей.

***

… Маленький садик в Культурном Уч-Дере, окружающий уютный, гостеприимный дом, в котором живет Елена Николаевна Карпун, и его большой старший «собрат» – Субтропический ботанический сад Кубани, раскинувшийся в Нижнем Уч-Дере, вокруг санатория «Белые ночи», как бы не изменялись они со временем, останутся замечательными рукотворными памятниками яркому, одаренному, необыкновенному человеку, у которого нам посчастливилось многому научиться, – Юрию Николаевичу Карпуну.

Литература